-
- offline
- РеЖиСсЁр-КиНоМаН(КОРОЛЬ ФОРУМА)
- Репутация: 0
- Сообщения: 75
- Зарегистрирован: 15-02, 20:21
- Откуда: ИЗ ТЕЛЕВИЗОРА
Вот моя любимая:
Джим Джармуш: Поэт, маргинал и гений современного кинематографа
Бессрочный путешественник. Часть первая
“…У него всегда белые волосы, он худ как щепка, одет в черное. Он похож на рок-звезду и поэта из странной вселенной… Но на самом деле он очень застенчив, непретенциозен и скромен”. Альфред Молина о Джиме Джармуше.
“Впервые встретившись с Джимом, я был немного напуган, – начинал Молина. - Я снимался в Германии в фильме, режиссером которого была Сара Драйвер (речь идет о картине "When Pigs Fly" (1993) – прим. автора. vanslon), а он приехал в Гамбург вместе с Томом Уэйтсом. Два самых крутых битника, когда-либо приходивших на съемочную площадку - я был в полном восторге….”
А вот как описывает свою встречу с Джимом Джармушем корреспондент "The Guardian" Саймон Хаттенсоун: “Джармуш так же невозмутим, как и его герои: темные очки, серебряная цепь, прикрепленная к черным брюкам, густые седые волосы, которые были у него всегда, и глубокий, глубокий голос Ли Марвина. Но одновременно он столь же неспокоен, как и его герои. Он выглядит немного анахронично…”
В жизни сам Джим совсем не такой, каким его многие себе представляют. Он очень нерешительный, любит, когда за него определяют куда, например, пойти посидеть поболтать, сам утверждает, что порой, ему кажется, что в нем живут несколько человек. “Хочешь есть? Не знаю. Куда пойдем? Не знаю”. Но это только в жизни – на работе, на съемках Джим привык делать и решать все самолично, вплоть до проверки титров!
Джима многие принимали (и принимают) за обманщика, одевающегося во все черное, красящего волосы в белый цвет, и, под стать своим “внешним” цветам, снимающего картины. Слово Джиму: “После того, как все начали говорить ‘он красит волосы в белый цвет’, я подумал, если покрашу их в черный, они скажут: ‘Видите, какой он претенциозный!’ Поэтому я подумал, – продолжал Джим, - да пошли вы все, мне плевать!”
Но нам пора в небольшую одиссею, отправимся мы по примеру самого Джармуша и его "Мертвеца",
с напутствиями Курта Воннегута: “Не надо отказываться от неожиданных путешествий, потому что таким образом Бог приглашает вас на танец”.
“Огайо для меня одного”
Семь президентов США родились в штате Огайо, и Он.
Джеймс Джармуш появился на свет 22 января 1953 года в городке Экрон, штат Огайо.
У его предков европейские корни (ирладско-немецкие с материнской стороны, чешко-немецкие – с отцовской; по другим версиям венгерские, французские и еще бог знает какие).
Экрон был невыносимо скучным индустриальным городишком, где все было связано с резиной. Джим так и говорит: “Куда ни посмотреть – везде резина!”
“Единственной красивой вещью в Экроне, когда я рос там, был дирижабль. Можно было просто прогуливаться и видеть его. Я обожаю этот дирижабль, он так прекрасен”.
Отец его как раз и работал на резиновой фабрике("Goodrich"), как и его дядя, как и его сосед. В жизни Джармуш-старший был наидобрейшим человеком, очень любящим свою семью, но именно от него юноша унаследовал один очень непростой инстинкт. Отец просто сказал: “Послушай, если кто-нибудь нарушит твои права, не отступай, набросься на него, перестань думать и задай ему трепку, но больше ни с кем так не поступай!” Здесь корнями и растет мания контроля Джармуша-режиссера над своими «детищами».
Мать же была учительницей, также, до замужества, она рецензировала фильмы для небольшой газеты "Akron Beacon Journal". От матери юноша и унаследовал семейную черту – седину: она, как и ее брат-близнец, поседела в совсем юном возрасте, примерно в 20-ть лет, Джим же седой с рождения!
Чудеснейшим “опытом” для юного Джима была его бабушка. Она, также как и ее дочь (мать Джима), была преподавателем и страстно любила литературу и живопись, обожала Рембрандта, Вермеера и Пруста, которого в особенности полюбил Джим, получив в подарок на свое шестнадцатилетие томик переводов его стихов. Джим о ней: “Я разделял с нею биение ее сердца, обсуждал мои увлечения и неприятия, она учила меня понимать их…” Также именно бабушка привила мальчику интерес к культуре американских индейцев, что в итоге так отразится в эпохальной картине Джима Джармуша. Но это будет совсем другая истории, очередь которой настанет нескоро.
У Джима есть младшая сестра Энн и младший брат Том, малоизвестный актер, который в будущем будет помогать брату в создании его картин как консультант по художественному оформлению. (По словам Джима, Том просто незаменимый человек в его “команде”: “Иногда я не могу объяснить своим помощникам, чего хочу. И тогда говорю: звоните моему брату, он вам все расскажет”.)
В юности, в школе, Джим страдал дислексией, путал буквы, и многие одноклассники считали его просто идиотом. Несмотря на свою болезнь, юный Джим с легкостью сдал выпускные экзамены. Он был, не взирая ни на что, умным и немного буйным мальчиком. “Я читал Гамлета и злился на всех вокруг. Мне 18 лет, и мир передо мной в долгу. Я ненавижу правительство, ненавижу власть, я не буду ходить в школу, не пойду работать, я покончу с собой, мне нужны только любовь, романтика, поэзия и музыка.”
Но именно здесь, в мире резины, в Экроне, работая в одной захудалой конторе мастером по ремонту холодильников, Джим впервые начинает с симпатией поглядывать в сторону Кинематографа. Мать Джима, чтобы “избавиться” от сына в субботний день завела традицию отводить его в кинотеатр "State Road theatre". Не сказать, что б там было большое разнообразие репертуара, но кое-что все же демонстрировали. Джим смотрел такие фильмы, как “Порождение черной лагуны” и “Атака гигантского краба-монстра”, которые запоминались лишь своими забавными названиями. Нравились же Джиму фильмы о Джеймсе Бонде, японские хорроры и американские B-фильмы. Особняком же стояли две черно-белых картины с Робертом Митчумом, очень сильно впечатлившие Джима – "The Night of the Hunter" и "Thunder Road". Последний был первым “недетским” фильмом, увиденным Джимом в шестилетнем возрасте в том самом кинотеатре в компании матери и сестры Энн. “До этого я не знал, что фильмы могут быть настолько опасны и соблазнительны”, - говорил Джим позднее. Впоследствии, спустя более 30-ти лет, кумир детства снимется в одной из картин Джима, но зато в какой!
Любовью же его была литература, самой главной и любимой, что подтверждают слова самого Джима: “Как все дети, я любил кино, но литература для меня всегда была более важной. Она играла самую большую роль в формировании моих представлений о мистицизме и метафизике”. Родители Джима принадлежали к епископальной церкви и всегда посещали ее по воскресеньям. Джим же никогда не ходил с ними, так как ему не нравилась идея сидеть в душном помещении церкви с галстуком на шее, поэтому он имел привычку прятаться где-нибудь по воскресеньям. Так продолжалось до подросткового возраста, именно в этот момент размышления о теологии привели юношу к литературе и беседам с бабушкой. Он серьезно увлекается английскими поэтами и поэтами-романтиками, а так же Данте и Аристидом. “У меня было очень много любимых писателей!” – говорит юноша.
После окончания школы Джим покидает свой родной городок, связывать свое будущее с “резиной” он определенно не собирался. Ему хотелось “другой” жизни, рая, пускай и чужеродного. На поиски его он и отправляется, словно его же Элли или трио из “Stranger Than Paradise”. Тема дороги и путешествия, впервые появившаяся в жизни юноши, затем станет лейтмотивом и тенью всего творчества Джима Джармуша. Было только одно «но»: у героев его картин, всюду встречавших развилки на дорогах, не было конечного пункта в их бессрочных путешествиях, а Джимми, “турист, чей отпуск длится без конца”, все же не был таким маргиналом “вне закона”- у него была цель. Не был он и битником “в дороге”, как персонажи Джека Керуака – путешествие мальчика из Огайо не было спонтанным, как “джазовая импровизация”, присущая и Дину Мориарти, и Салу Парадайсу. Оно было более или менее направленным (или целенаправленным). Английский поэт Уильям Блейк писал в “Пословицах Ада” такие сакральные слова: “Человек выпрямляет кривые пути; гений идет кривыми”. Путь к своему призванию для Джима Джармуша никак не был прямым и быстрым, как не сразу и Уильям Блейк осознал, что он поэт. “Вы читали мои стихи?”, – воскликнет озаренный герой Джонни Деппа в середине своего путешествия, так и Джим Джармуш - не ведал своего призвания и не восклицал: “Вы смотрели мои картины?...” Озарение будет впереди его долгого путешествия, путешествия зигзагами…
“Новый свет”
(О жизни в Нью-Йорке 70-х)
Итак, уже 71-й год, Джиму восемнадцать и он в Нью-Йорке. В центре Большого Яблока Джим Джармуш и начинает “новую” жизнь, о которой мечтал, подобно венгерской девушке с библейским именем, также приехавшей в Нью-Йорк в поисках “Нового света”.
“Это поразительно! – трепетал Джим. - Когда я впервые прочитал Гинсбера в подростковом возрасте, я помню это особенное чувство, что вещи становятся доступными, и мысль о том, что жизнь впереди сулит гораздо больше возможностей…А «Howl» и «Kaddish» - они открыли мне чувство возможного. Это одна из тех волшебных вещей для ребенка из Экрона: вы читаете Вильяма Берроуза и Алана Гинсбера и слушаете Орнетт Колмана. Вы приезжаете в Нью-Йорк и, в конце концов, встречаете этих ребят…”
Правда в Нью-Йорк Джим попадает транзитом через Чикаго, как в свое время и кумир Элли, великий джазмен Чарли Паркер. Первый год семидесятых Джим проводит на берегу Великих озер, где поступает обучаться, как ни странно, журналистике в Северо-Западный университет (Northwestern University).Но очень скоро юноша понимает, что все эти методы журналистики, правила новостного повествования и т.д. совершенно не для него, все это чуждо ему. Ему хочется писать, сочинять стихи, заниматься творчеством. Самовыражаться, если одним словом. Джим понимает, что жизненная основа поэта - это изучение разных, зарубежных культур. (believing that “poets are the lifeblood of any culture”)
И с такими настроениями он решается сменить чуждую себе специализацию и спустя год переводится в Нью-Йорк, в знаменитый Колумбийский университет на факультет английской и французской литературы. Где его учителями становятся такие люди как Дэвид Шапиро и Кеннет Коч, программные фигуры так называемой “Нью-Йоркской школы поэтов”. Он начинает зачитываться post-post-structural fiction, какими - то повестями и прочей хренью, и писать маленькие абстрактные полу-рассказы.
В Чикаго и Нью-Йорке же он примерил на себя много различных профессий. "Я работал на сборочном конвейере, - говорит он. - …Работал в отелях. Был официантом. Недолго был шофером такси ... Разгружал грузовики. Был членом профсоюза металлопрокатчиков. Однажды у меня была работа помощником санитара в больнице для душевнобольных Cook County (Cook County mental hospital)".)
Не удивительно, что отель и такси станут, если так можно сказать, героями в картинах “Таинственный поезд” и “Ночь на Земле” соответственно.
Самым важным событием, произошедшим в этот период в его личной жизни, становится, конечно, знакомство с молодой кинематографисткой Сарой Драйвер, тогда еще, наверное, никакой и не кинематографисткой вовсе. С женщиной, с которой он проживет целых 20-ть лет совместной жизни, что большая редкость для режиссеров.
Джим и Сара были такой маргинальной парой, любящей медленно кататься по улочкам Манхэттена на мотоцикле марки “Ямаха” 78-го года выпуска - Джим спереди, Сара сзади. ( В эпизоде картины “Вне закона”, правда, вырезанном из окончательного варианта, Сара сыграла как раз гёрл-байкершу.) Об их личной жизни почти ничего неизвестно, но можно с уверенностью сказать, что у них было очень много общего. Впоследствии они будут парой и в творчестве - вместе пишут сценарий, вместе снимают и монтируют её дебютный фильм ”Ты не я” (“You Are Not I”, 1981), повествующий о молодой девушке, роль которой исполнила Сюзанна Флэтчер (знакомая нам по дебюту Джима), сбегающей из больницы для душевнобольных в результате неразберихи, возникшей из-за автокатастрофы неподалеку. Сара работает и над картинами Джима, ассистирует ему в дебюте (“Permanent vacation”), а также непременно появляется в эпизодах пяти картин Джима, вдобавок продюссирует первые две. Из этого становится совсем ясно, насколько они, наверное, были близкими друг другу людьми и кинематографистами. Но, к сожалению, Сара и Джим так и не поженились и, в конце концов, разошлись. У них так и не было детей, Джим, до сих пор не ставший отцом, спустя много лет признается, что он очень хотел детей, особенно от Сары…он все еще может их завести!
Сара в фильмах "Более странно чем рай" и "Таинственный поезд"
Какое-то время они продолжают работать вместе и после, но решают, что это неправильно и перестают встречаться и на съемочных площадках. Только в 2005 году, на съемках последнего на данный момент фильма Джима - “Сломанные цветы” - их пути вновь пересекутся. Сара “подарила” фильму идею. Идею о Мужчине, у которого могли бы быть дети. Догадываемся сами, насколько фильм может быть автобиографическим. А уж если привести слова Джима о “Сломанных цветах”: «Мне кажется, фильм рассказывает о стремлении. О стремлении к чему-то, чего тебе не хватает…”, - то и вовсе кажется все понятным… А вот знает кто-либо, преподнесет ли ему жизнь сюрприз в розовом конверте!?
Джим о Саре: “Она лучшая. Ее единственный недостаток – плохой вкус на мужчин, других изъянов в ней я не вижу”.
В Нью-Йорке, Мекке художественной жизни Америки, 20-ти летний поэт и студент Джимми становится более-менее серьезным киноманом. Если в Экроне, как мы уже отмечали, у него был ограниченный выбор, то теперь он начинает, по крайней мере, осознавать, что в кинематографе существует бесчисленное количество жанров, стилей и направлений. Тут перед ним открылся целый мир. В первую очередь, мир фотографии, живописи и, конечно, музыки. (Но даже и сценарный замысел очень интересовал Джима.) «Я люблю музыку, - говорит Джим. - По-настоящему я родился на музыкальной сцене в Нью-Йорке в конце 70-х. У меня много друзей из мира музыки. Я слежу за тем, что происходит в музыкальном мире, и люблю слушать «живую» музыку. В этом мире я встречаюсь с людьми, которые вдохновляют меня на сочинение ролей для них”.
Домом Джима становится один из самых экзотичных районов Манхеттена - Нижний Ист-Сайд, где он живёт в какой-то халупе за смешные деньги – 155 баксов в месяц. «Я живу рядом с Маленькой Италией и Чайна-тауном, - говорит он. – Еще здесь есть евреи-хасиды и пуэрториканцы. Мне нравится эта смесь».
Вот так описал этот район Андрей Плахов: “Экзотический, в иероглифах и желто-красных вывесках "чайна-таун" соседствует с "маленькой Италией", где пахнет пиццей, а на висящих в витринах майках написано "Итальянские парни — самые клёвые". Перейдешь улицу — начинается венгерский квартал, а рядом с ним украинский, где в ресторанах дают борщ и галушки. В двух шагах от богемного, напоминающего парижский Латинский квартал, пятачка Сэнт Маркс Плэйс — небезопасный "алфавитный город", с мрачными домами, заселёнными "латиносами", с улицами, тупо обозначенными А, В, С...”
Нью-Йорк был жутко опасным в то время, то самое кровавое лето пришлось на эту жаркую пору – Сыновья Сэма бродили по темным лабиринтам адского мегаполиса с 44 калибром, а Тревисы Биклы с магнумом колесили по лабиринтам Манхэттена в желтых taxicab. Джима даже однажды пытались ограбить, и это были восемь наркоманов в метро. С того времени Джим не расстаётся с пистолетом, он всегда с ним: “Это неотъемлемая принадлежность американца”, - поясняет Джим.
Но в то же время это была прекрасная и удивительная пора, ведь все было дозволенно, а Нью-Йорк - город, который никогда не спал, был полон жизни и энергии. В середине 70-х начался расцвет американской панк-культуры и золотая эра диско. Время панковского безумия и хитов “Рамонес”. Время “лихорадки субботнего вечера” и Джона Траволты. Позже в своих воспоминаниях Джим будет назвать Нью-Йорк конца 70-х своим самым любимым временем, а герои картины “Кофе и сигарет” - без умолку болтать о той удивительной поре, времени настоящего и безудержного рок-н-ролла, панка и, of course, - самовыражения. Думаю, легко догадаться, на сколько оборотов сменилась жизнь молодого провинциала? “Его повсюду окружала аура блестящей хипповой манхэттенской культуры!” – говорит Джонатан Розенбаум (автор знаменитой книги-исследования “Dead man”). Джим общается с огромным количеством интереснейших людей. Знакомится с группой музыкантов, поэтов, художников и актеров. Среди них: Джон Люри - лидер авангардной джаз-команды “The Lounge Lizards”, Ричард Эдсон - барабанщик из культовых “Sonic Youth”; артисты Ричард Бойлс и Мария Дюваль; знаменитые “рок-хулиганы” - Игги Поп и Том Уэйтс, Ник Кейв, Джоуи Рамон (солист “Рамонес”) и Ричард Хелли, Джо Страммер (лидер The Clash) и многие-многие другие…(Позже почти все они будут играть в картинах Джима.) Они посещают “Squat Theatre”, тусуются в культовых местах - CBGBs и Max’ Kansas City, - где не только веселятся на концертах “Рамонес”, Патти Смит и многих других, но и делятся своими идеями с писателями-битниками (тем же Гинсбером), которые были завсегдатаями этих заведений. Отсюда прекрасно видно, почему Кино Джармуша впоследствии будут называть “тусовочным”, а его самого - “Человеком Американской кинотусовки”.
Нью-Йорк со своими параллельными “эвеню” обладал и другой стороной жизни, которую Джим, как мы видим, не мог не открыть. С одной стороны улицы – вдумчивость уличной поэзии, а с другой – бессмысленный и зажигательный ритм ночных огней. Животный инстинкт, унаследованный от отца, впервые проявился не в работе, как можно было подумать, а в повседневной жизни. Правда, Джиму не нравилось ни драться, ни само насилие, но “завет” отца он чтил. Было несколько таких случаев, когда Джим переставал думать и оставлял людей со сломанными носами, избитыми, или же сам оказывался побитым. “Я хотел от него избавиться, но не могу”, - только парировал Джим. Это теперь Джим вегетарианец и даже почти не пьет кофе. “Лишь изредка, вместе с Игги”, – добавляет Джим. В 86-м Джим одумается и завяжет с наркотиками, спиртным, кофеином, никотином, мясом…со всем сразу. А в конце 70-х все было совсем иначе. Вот как он в целом описывает тот период: “Я думал, что, вероятно, доведу себя до смерти наркотиками и бурной жизнью. Думал, что так мне, наверное, написано на роду”. А вы говорите дети…
Джим и какой-то чувак Josh Cheuse
Позже, где-то в 80-е наверное, Джим с некоторыми парнями из этой “тусовки”, а именно: с Люри, Кейвом, Уэйтсом и Бойсом - основывает таинственный клуб под названием “Сыновья Ли Марвина”. Цель их клуба была довольно простенькой – совместный просмотр всех фильмов с участием знаменитого американского актера Ли Марвина.
Не знаю как для остальных братьев, а для Джима любимыми фильмами со стариной Марвином были: “Дикарь” Ласло Бенедека, “Большая жара” Фрица Ланга, “Убийцы” Дона Сигеля, “Attack” и “Грязная дюжина” Роберта Олдрича, “Человек, который убил Либерти Вэлланса” Джона Форда. (Позднее, в период съемок “Мертвеца”, Джим будет говорить, что не любит фильмы Форда!) Но самым любимым был, конечно, “Point Blank” Джона Бурмена.
В своей картине “Кофе и сигареты” Джим Джармуш сделает вот такое посвящение своему, если так можно сказать, кумиру:
Мэг и Джек Уайт
Но подобные “портреты” порой встречаются и у других режиссеров (вспомним фильм Аки Каурисмяки “Человек без прошлого”, где большой друг Джима отдает почести своему любимому актеру - скоропостижно скончавшемуся Матти Пеллонпяя, игравшему и у Джима в “Ночи на Земле”). А вот “привет”, звучащий в картине “Мертвец”, поражает своей иронией: герой картины, Уильям Блейк, в одной сцене, сняв очки и спросив про свои стихи, убьет наповал двух шерифов - Ли и Марвина.
С “сыновьями” связаны и две интереснейшие истории. Слушаем первую: Ник Кейв как бы невзначай обиделся на Джима, после того, как во время прогулки по берлинским порношопам продавцы принимали их за братьев, что привело его в ужас: “Нет, я совсем не похож на эту белобрысую гадину”, – иронизировал Кейв, все же, на мой взгляд, похожий на Джима.
Ник Кейв в фильме “Джони - Замша” (1991) реж. Том Ди Чилло
Еще более забавную историю на эту тему позже расскажет и Том Уэйтс. Произошла она шесть месяцев спустя в одном баре где-то в Северной Калифорнии. К нему подошел незнакомый тип и спросил: «Вы Том Уэйтс, верно?» «Я хочу с вами поговорить», - продолжал этот парень. На что Том естественно довольно агрессивно ответил: “Какого черта ты хочешь со мной поговорить? Я не знаю тебя”. Парень спросил: “Вы не расскажете мне, что это за клуб такой - «Сыновья Ли Марвина»?” “Ну хорошо, это закрытый клуб, и я не намерен о нем распространяться. Что с тобой?” - спросил Том. На что неизвестный парень ответил: “Я реальный сын Ли Марвина!!!…”
Джим и Том.
Но вернемся к Джиму…
В то время у каждого в Нью-Йорке была своя группа. Идею, летавшую тогда под сводами небоскребов, можно было сформулировать так: неважно было быть обязательно первоклассным музыкантом, главное – настрой. И Джим не остается в стороне и под конец 70-х (78 – 79-й) сбивает группу под названием "Del Byzanteenes", где играет на синтезаторе и необычно настроенной гитаре, а также отвечает за вокал. Большой друг Джима еще со времен учебы в Колумбийском, Люк Санте, писатель, критик, актер (играл в дебюте Сары Драйвер), а также автор лирики нескольких песен группы, охарактеризовал "Del Byzantines" так: "Группа, которая очень беззаботно смешивала высокое и низкое, виртуозность и дилетантство, калипсо и научную фантастику, звон кастрюль, гудение и the Supremes…” Убедиться можете сами, посмотрев это безумие:
http://www.youtube.com/watch?v=zgzR0xjA ... ed&search=
(В качестве почетного гостя – Джон Люри и его саксофон.)
На одном британском лейбле музыканты записывают пару альбомов, имевших скромный успех в далекой Югославии. Но большого успеха на панк-сцене Нью-Йорка они, увы, не добиваются, и в начале 80-х группе приходит конец. Правда, по мнению одного критика "Del Byzanteenes" проложили путь таким британским группам, как "Echo & The Bunnymen" и "New Order". А великий Вим Вендерс использует несколько композиций коллектива в своем киношедевре “Положение вещей”. Сейчас группа представлена на недавно вышедшем сборнике нью-йоркского андеграунда (или как принято называть это течение - no wave) - New-York Noise 2 \ Various. ( http://recordings.ru/release/?rid=206750 )
“Я немузыкальный музыкант из Нью-Йорка”? – именно так просил называть себя Джим. Впоследствии в картинах Джармуша будет занята масса музыкантов на главных ролях. “то все интуиция, - отговаривается Джимми. – Наверное, некоторым кажется, что я рассуждаю так: «Гм… кого бы из музыкантов затащить на съемочную площадку?» Уверяю вас, это происходит совершенно иначе”.
“The Del Byzanteenes” в полном составе: Джос Браун (Percussion, Drums), Дэн Браун (Drums, Percussion), Джим Джармуш (Vocals, Keyboards), Филипп Хаген (Bass) и Фил Клейн (Vocals, Guitar).
Джимми, с детства грезящий стать поэтом, параллельно учебе в университете продолжает писать стихи. Успеха на этом поприще он, увы, так и не достиг. Но желания стать режиссером по-прежнему не было. Поэзия же будет занимать непосредственное место в кинематографе Джармуша. Джармуша – режиссера будут нарекать маргинальным поэтом эмигрантов и певцом одноэтажной Америки. Эстетика его картин будет пронизана то цитатами из Книги самурая XVIII века – "Хагакурэ" (“Пес-призрак: путь самурая”), то навеяна влиянием английской поэзии - в 95-м году, в той самой картине, английский поэт и мистик Уильям Блэйк станет героем “одного путешествия сквозь зеркало воды”. Не забудет Джимми и про родную поэзию: так итальянский эмигрант в исполнении Роберто Бениньи, в картине “Вне закона” будет цитировать знаменитого американского поэта, медитативного лирика Роберта Фроста.
Джим Джармуш: Поэт, маргинал и гений современного кинематографа
Бессрочный путешественник. Часть первая
“…У него всегда белые волосы, он худ как щепка, одет в черное. Он похож на рок-звезду и поэта из странной вселенной… Но на самом деле он очень застенчив, непретенциозен и скромен”. Альфред Молина о Джиме Джармуше.
“Впервые встретившись с Джимом, я был немного напуган, – начинал Молина. - Я снимался в Германии в фильме, режиссером которого была Сара Драйвер (речь идет о картине "When Pigs Fly" (1993) – прим. автора. vanslon), а он приехал в Гамбург вместе с Томом Уэйтсом. Два самых крутых битника, когда-либо приходивших на съемочную площадку - я был в полном восторге….”
А вот как описывает свою встречу с Джимом Джармушем корреспондент "The Guardian" Саймон Хаттенсоун: “Джармуш так же невозмутим, как и его герои: темные очки, серебряная цепь, прикрепленная к черным брюкам, густые седые волосы, которые были у него всегда, и глубокий, глубокий голос Ли Марвина. Но одновременно он столь же неспокоен, как и его герои. Он выглядит немного анахронично…”
В жизни сам Джим совсем не такой, каким его многие себе представляют. Он очень нерешительный, любит, когда за него определяют куда, например, пойти посидеть поболтать, сам утверждает, что порой, ему кажется, что в нем живут несколько человек. “Хочешь есть? Не знаю. Куда пойдем? Не знаю”. Но это только в жизни – на работе, на съемках Джим привык делать и решать все самолично, вплоть до проверки титров!
Джима многие принимали (и принимают) за обманщика, одевающегося во все черное, красящего волосы в белый цвет, и, под стать своим “внешним” цветам, снимающего картины. Слово Джиму: “После того, как все начали говорить ‘он красит волосы в белый цвет’, я подумал, если покрашу их в черный, они скажут: ‘Видите, какой он претенциозный!’ Поэтому я подумал, – продолжал Джим, - да пошли вы все, мне плевать!”
Но нам пора в небольшую одиссею, отправимся мы по примеру самого Джармуша и его "Мертвеца",
с напутствиями Курта Воннегута: “Не надо отказываться от неожиданных путешествий, потому что таким образом Бог приглашает вас на танец”.
“Огайо для меня одного”
Семь президентов США родились в штате Огайо, и Он.
Джеймс Джармуш появился на свет 22 января 1953 года в городке Экрон, штат Огайо.
У его предков европейские корни (ирладско-немецкие с материнской стороны, чешко-немецкие – с отцовской; по другим версиям венгерские, французские и еще бог знает какие).
Экрон был невыносимо скучным индустриальным городишком, где все было связано с резиной. Джим так и говорит: “Куда ни посмотреть – везде резина!”
“Единственной красивой вещью в Экроне, когда я рос там, был дирижабль. Можно было просто прогуливаться и видеть его. Я обожаю этот дирижабль, он так прекрасен”.
Отец его как раз и работал на резиновой фабрике("Goodrich"), как и его дядя, как и его сосед. В жизни Джармуш-старший был наидобрейшим человеком, очень любящим свою семью, но именно от него юноша унаследовал один очень непростой инстинкт. Отец просто сказал: “Послушай, если кто-нибудь нарушит твои права, не отступай, набросься на него, перестань думать и задай ему трепку, но больше ни с кем так не поступай!” Здесь корнями и растет мания контроля Джармуша-режиссера над своими «детищами».
Мать же была учительницей, также, до замужества, она рецензировала фильмы для небольшой газеты "Akron Beacon Journal". От матери юноша и унаследовал семейную черту – седину: она, как и ее брат-близнец, поседела в совсем юном возрасте, примерно в 20-ть лет, Джим же седой с рождения!
Чудеснейшим “опытом” для юного Джима была его бабушка. Она, также как и ее дочь (мать Джима), была преподавателем и страстно любила литературу и живопись, обожала Рембрандта, Вермеера и Пруста, которого в особенности полюбил Джим, получив в подарок на свое шестнадцатилетие томик переводов его стихов. Джим о ней: “Я разделял с нею биение ее сердца, обсуждал мои увлечения и неприятия, она учила меня понимать их…” Также именно бабушка привила мальчику интерес к культуре американских индейцев, что в итоге так отразится в эпохальной картине Джима Джармуша. Но это будет совсем другая истории, очередь которой настанет нескоро.
У Джима есть младшая сестра Энн и младший брат Том, малоизвестный актер, который в будущем будет помогать брату в создании его картин как консультант по художественному оформлению. (По словам Джима, Том просто незаменимый человек в его “команде”: “Иногда я не могу объяснить своим помощникам, чего хочу. И тогда говорю: звоните моему брату, он вам все расскажет”.)
В юности, в школе, Джим страдал дислексией, путал буквы, и многие одноклассники считали его просто идиотом. Несмотря на свою болезнь, юный Джим с легкостью сдал выпускные экзамены. Он был, не взирая ни на что, умным и немного буйным мальчиком. “Я читал Гамлета и злился на всех вокруг. Мне 18 лет, и мир передо мной в долгу. Я ненавижу правительство, ненавижу власть, я не буду ходить в школу, не пойду работать, я покончу с собой, мне нужны только любовь, романтика, поэзия и музыка.”
Но именно здесь, в мире резины, в Экроне, работая в одной захудалой конторе мастером по ремонту холодильников, Джим впервые начинает с симпатией поглядывать в сторону Кинематографа. Мать Джима, чтобы “избавиться” от сына в субботний день завела традицию отводить его в кинотеатр "State Road theatre". Не сказать, что б там было большое разнообразие репертуара, но кое-что все же демонстрировали. Джим смотрел такие фильмы, как “Порождение черной лагуны” и “Атака гигантского краба-монстра”, которые запоминались лишь своими забавными названиями. Нравились же Джиму фильмы о Джеймсе Бонде, японские хорроры и американские B-фильмы. Особняком же стояли две черно-белых картины с Робертом Митчумом, очень сильно впечатлившие Джима – "The Night of the Hunter" и "Thunder Road". Последний был первым “недетским” фильмом, увиденным Джимом в шестилетнем возрасте в том самом кинотеатре в компании матери и сестры Энн. “До этого я не знал, что фильмы могут быть настолько опасны и соблазнительны”, - говорил Джим позднее. Впоследствии, спустя более 30-ти лет, кумир детства снимется в одной из картин Джима, но зато в какой!
Любовью же его была литература, самой главной и любимой, что подтверждают слова самого Джима: “Как все дети, я любил кино, но литература для меня всегда была более важной. Она играла самую большую роль в формировании моих представлений о мистицизме и метафизике”. Родители Джима принадлежали к епископальной церкви и всегда посещали ее по воскресеньям. Джим же никогда не ходил с ними, так как ему не нравилась идея сидеть в душном помещении церкви с галстуком на шее, поэтому он имел привычку прятаться где-нибудь по воскресеньям. Так продолжалось до подросткового возраста, именно в этот момент размышления о теологии привели юношу к литературе и беседам с бабушкой. Он серьезно увлекается английскими поэтами и поэтами-романтиками, а так же Данте и Аристидом. “У меня было очень много любимых писателей!” – говорит юноша.
После окончания школы Джим покидает свой родной городок, связывать свое будущее с “резиной” он определенно не собирался. Ему хотелось “другой” жизни, рая, пускай и чужеродного. На поиски его он и отправляется, словно его же Элли или трио из “Stranger Than Paradise”. Тема дороги и путешествия, впервые появившаяся в жизни юноши, затем станет лейтмотивом и тенью всего творчества Джима Джармуша. Было только одно «но»: у героев его картин, всюду встречавших развилки на дорогах, не было конечного пункта в их бессрочных путешествиях, а Джимми, “турист, чей отпуск длится без конца”, все же не был таким маргиналом “вне закона”- у него была цель. Не был он и битником “в дороге”, как персонажи Джека Керуака – путешествие мальчика из Огайо не было спонтанным, как “джазовая импровизация”, присущая и Дину Мориарти, и Салу Парадайсу. Оно было более или менее направленным (или целенаправленным). Английский поэт Уильям Блейк писал в “Пословицах Ада” такие сакральные слова: “Человек выпрямляет кривые пути; гений идет кривыми”. Путь к своему призванию для Джима Джармуша никак не был прямым и быстрым, как не сразу и Уильям Блейк осознал, что он поэт. “Вы читали мои стихи?”, – воскликнет озаренный герой Джонни Деппа в середине своего путешествия, так и Джим Джармуш - не ведал своего призвания и не восклицал: “Вы смотрели мои картины?...” Озарение будет впереди его долгого путешествия, путешествия зигзагами…
“Новый свет”
(О жизни в Нью-Йорке 70-х)
Итак, уже 71-й год, Джиму восемнадцать и он в Нью-Йорке. В центре Большого Яблока Джим Джармуш и начинает “новую” жизнь, о которой мечтал, подобно венгерской девушке с библейским именем, также приехавшей в Нью-Йорк в поисках “Нового света”.
“Это поразительно! – трепетал Джим. - Когда я впервые прочитал Гинсбера в подростковом возрасте, я помню это особенное чувство, что вещи становятся доступными, и мысль о том, что жизнь впереди сулит гораздо больше возможностей…А «Howl» и «Kaddish» - они открыли мне чувство возможного. Это одна из тех волшебных вещей для ребенка из Экрона: вы читаете Вильяма Берроуза и Алана Гинсбера и слушаете Орнетт Колмана. Вы приезжаете в Нью-Йорк и, в конце концов, встречаете этих ребят…”
Правда в Нью-Йорк Джим попадает транзитом через Чикаго, как в свое время и кумир Элли, великий джазмен Чарли Паркер. Первый год семидесятых Джим проводит на берегу Великих озер, где поступает обучаться, как ни странно, журналистике в Северо-Западный университет (Northwestern University).Но очень скоро юноша понимает, что все эти методы журналистики, правила новостного повествования и т.д. совершенно не для него, все это чуждо ему. Ему хочется писать, сочинять стихи, заниматься творчеством. Самовыражаться, если одним словом. Джим понимает, что жизненная основа поэта - это изучение разных, зарубежных культур. (believing that “poets are the lifeblood of any culture”)
И с такими настроениями он решается сменить чуждую себе специализацию и спустя год переводится в Нью-Йорк, в знаменитый Колумбийский университет на факультет английской и французской литературы. Где его учителями становятся такие люди как Дэвид Шапиро и Кеннет Коч, программные фигуры так называемой “Нью-Йоркской школы поэтов”. Он начинает зачитываться post-post-structural fiction, какими - то повестями и прочей хренью, и писать маленькие абстрактные полу-рассказы.
В Чикаго и Нью-Йорке же он примерил на себя много различных профессий. "Я работал на сборочном конвейере, - говорит он. - …Работал в отелях. Был официантом. Недолго был шофером такси ... Разгружал грузовики. Был членом профсоюза металлопрокатчиков. Однажды у меня была работа помощником санитара в больнице для душевнобольных Cook County (Cook County mental hospital)".)
Не удивительно, что отель и такси станут, если так можно сказать, героями в картинах “Таинственный поезд” и “Ночь на Земле” соответственно.
Самым важным событием, произошедшим в этот период в его личной жизни, становится, конечно, знакомство с молодой кинематографисткой Сарой Драйвер, тогда еще, наверное, никакой и не кинематографисткой вовсе. С женщиной, с которой он проживет целых 20-ть лет совместной жизни, что большая редкость для режиссеров.
Джим и Сара были такой маргинальной парой, любящей медленно кататься по улочкам Манхэттена на мотоцикле марки “Ямаха” 78-го года выпуска - Джим спереди, Сара сзади. ( В эпизоде картины “Вне закона”, правда, вырезанном из окончательного варианта, Сара сыграла как раз гёрл-байкершу.) Об их личной жизни почти ничего неизвестно, но можно с уверенностью сказать, что у них было очень много общего. Впоследствии они будут парой и в творчестве - вместе пишут сценарий, вместе снимают и монтируют её дебютный фильм ”Ты не я” (“You Are Not I”, 1981), повествующий о молодой девушке, роль которой исполнила Сюзанна Флэтчер (знакомая нам по дебюту Джима), сбегающей из больницы для душевнобольных в результате неразберихи, возникшей из-за автокатастрофы неподалеку. Сара работает и над картинами Джима, ассистирует ему в дебюте (“Permanent vacation”), а также непременно появляется в эпизодах пяти картин Джима, вдобавок продюссирует первые две. Из этого становится совсем ясно, насколько они, наверное, были близкими друг другу людьми и кинематографистами. Но, к сожалению, Сара и Джим так и не поженились и, в конце концов, разошлись. У них так и не было детей, Джим, до сих пор не ставший отцом, спустя много лет признается, что он очень хотел детей, особенно от Сары…он все еще может их завести!
Сара в фильмах "Более странно чем рай" и "Таинственный поезд"
Какое-то время они продолжают работать вместе и после, но решают, что это неправильно и перестают встречаться и на съемочных площадках. Только в 2005 году, на съемках последнего на данный момент фильма Джима - “Сломанные цветы” - их пути вновь пересекутся. Сара “подарила” фильму идею. Идею о Мужчине, у которого могли бы быть дети. Догадываемся сами, насколько фильм может быть автобиографическим. А уж если привести слова Джима о “Сломанных цветах”: «Мне кажется, фильм рассказывает о стремлении. О стремлении к чему-то, чего тебе не хватает…”, - то и вовсе кажется все понятным… А вот знает кто-либо, преподнесет ли ему жизнь сюрприз в розовом конверте!?
Джим о Саре: “Она лучшая. Ее единственный недостаток – плохой вкус на мужчин, других изъянов в ней я не вижу”.
В Нью-Йорке, Мекке художественной жизни Америки, 20-ти летний поэт и студент Джимми становится более-менее серьезным киноманом. Если в Экроне, как мы уже отмечали, у него был ограниченный выбор, то теперь он начинает, по крайней мере, осознавать, что в кинематографе существует бесчисленное количество жанров, стилей и направлений. Тут перед ним открылся целый мир. В первую очередь, мир фотографии, живописи и, конечно, музыки. (Но даже и сценарный замысел очень интересовал Джима.) «Я люблю музыку, - говорит Джим. - По-настоящему я родился на музыкальной сцене в Нью-Йорке в конце 70-х. У меня много друзей из мира музыки. Я слежу за тем, что происходит в музыкальном мире, и люблю слушать «живую» музыку. В этом мире я встречаюсь с людьми, которые вдохновляют меня на сочинение ролей для них”.
Домом Джима становится один из самых экзотичных районов Манхеттена - Нижний Ист-Сайд, где он живёт в какой-то халупе за смешные деньги – 155 баксов в месяц. «Я живу рядом с Маленькой Италией и Чайна-тауном, - говорит он. – Еще здесь есть евреи-хасиды и пуэрториканцы. Мне нравится эта смесь».
Вот так описал этот район Андрей Плахов: “Экзотический, в иероглифах и желто-красных вывесках "чайна-таун" соседствует с "маленькой Италией", где пахнет пиццей, а на висящих в витринах майках написано "Итальянские парни — самые клёвые". Перейдешь улицу — начинается венгерский квартал, а рядом с ним украинский, где в ресторанах дают борщ и галушки. В двух шагах от богемного, напоминающего парижский Латинский квартал, пятачка Сэнт Маркс Плэйс — небезопасный "алфавитный город", с мрачными домами, заселёнными "латиносами", с улицами, тупо обозначенными А, В, С...”
Нью-Йорк был жутко опасным в то время, то самое кровавое лето пришлось на эту жаркую пору – Сыновья Сэма бродили по темным лабиринтам адского мегаполиса с 44 калибром, а Тревисы Биклы с магнумом колесили по лабиринтам Манхэттена в желтых taxicab. Джима даже однажды пытались ограбить, и это были восемь наркоманов в метро. С того времени Джим не расстаётся с пистолетом, он всегда с ним: “Это неотъемлемая принадлежность американца”, - поясняет Джим.
Но в то же время это была прекрасная и удивительная пора, ведь все было дозволенно, а Нью-Йорк - город, который никогда не спал, был полон жизни и энергии. В середине 70-х начался расцвет американской панк-культуры и золотая эра диско. Время панковского безумия и хитов “Рамонес”. Время “лихорадки субботнего вечера” и Джона Траволты. Позже в своих воспоминаниях Джим будет назвать Нью-Йорк конца 70-х своим самым любимым временем, а герои картины “Кофе и сигарет” - без умолку болтать о той удивительной поре, времени настоящего и безудержного рок-н-ролла, панка и, of course, - самовыражения. Думаю, легко догадаться, на сколько оборотов сменилась жизнь молодого провинциала? “Его повсюду окружала аура блестящей хипповой манхэттенской культуры!” – говорит Джонатан Розенбаум (автор знаменитой книги-исследования “Dead man”). Джим общается с огромным количеством интереснейших людей. Знакомится с группой музыкантов, поэтов, художников и актеров. Среди них: Джон Люри - лидер авангардной джаз-команды “The Lounge Lizards”, Ричард Эдсон - барабанщик из культовых “Sonic Youth”; артисты Ричард Бойлс и Мария Дюваль; знаменитые “рок-хулиганы” - Игги Поп и Том Уэйтс, Ник Кейв, Джоуи Рамон (солист “Рамонес”) и Ричард Хелли, Джо Страммер (лидер The Clash) и многие-многие другие…(Позже почти все они будут играть в картинах Джима.) Они посещают “Squat Theatre”, тусуются в культовых местах - CBGBs и Max’ Kansas City, - где не только веселятся на концертах “Рамонес”, Патти Смит и многих других, но и делятся своими идеями с писателями-битниками (тем же Гинсбером), которые были завсегдатаями этих заведений. Отсюда прекрасно видно, почему Кино Джармуша впоследствии будут называть “тусовочным”, а его самого - “Человеком Американской кинотусовки”.
Нью-Йорк со своими параллельными “эвеню” обладал и другой стороной жизни, которую Джим, как мы видим, не мог не открыть. С одной стороны улицы – вдумчивость уличной поэзии, а с другой – бессмысленный и зажигательный ритм ночных огней. Животный инстинкт, унаследованный от отца, впервые проявился не в работе, как можно было подумать, а в повседневной жизни. Правда, Джиму не нравилось ни драться, ни само насилие, но “завет” отца он чтил. Было несколько таких случаев, когда Джим переставал думать и оставлял людей со сломанными носами, избитыми, или же сам оказывался побитым. “Я хотел от него избавиться, но не могу”, - только парировал Джим. Это теперь Джим вегетарианец и даже почти не пьет кофе. “Лишь изредка, вместе с Игги”, – добавляет Джим. В 86-м Джим одумается и завяжет с наркотиками, спиртным, кофеином, никотином, мясом…со всем сразу. А в конце 70-х все было совсем иначе. Вот как он в целом описывает тот период: “Я думал, что, вероятно, доведу себя до смерти наркотиками и бурной жизнью. Думал, что так мне, наверное, написано на роду”. А вы говорите дети…
Джим и какой-то чувак Josh Cheuse
Позже, где-то в 80-е наверное, Джим с некоторыми парнями из этой “тусовки”, а именно: с Люри, Кейвом, Уэйтсом и Бойсом - основывает таинственный клуб под названием “Сыновья Ли Марвина”. Цель их клуба была довольно простенькой – совместный просмотр всех фильмов с участием знаменитого американского актера Ли Марвина.
Не знаю как для остальных братьев, а для Джима любимыми фильмами со стариной Марвином были: “Дикарь” Ласло Бенедека, “Большая жара” Фрица Ланга, “Убийцы” Дона Сигеля, “Attack” и “Грязная дюжина” Роберта Олдрича, “Человек, который убил Либерти Вэлланса” Джона Форда. (Позднее, в период съемок “Мертвеца”, Джим будет говорить, что не любит фильмы Форда!) Но самым любимым был, конечно, “Point Blank” Джона Бурмена.
В своей картине “Кофе и сигареты” Джим Джармуш сделает вот такое посвящение своему, если так можно сказать, кумиру:
Мэг и Джек Уайт
Но подобные “портреты” порой встречаются и у других режиссеров (вспомним фильм Аки Каурисмяки “Человек без прошлого”, где большой друг Джима отдает почести своему любимому актеру - скоропостижно скончавшемуся Матти Пеллонпяя, игравшему и у Джима в “Ночи на Земле”). А вот “привет”, звучащий в картине “Мертвец”, поражает своей иронией: герой картины, Уильям Блейк, в одной сцене, сняв очки и спросив про свои стихи, убьет наповал двух шерифов - Ли и Марвина.
С “сыновьями” связаны и две интереснейшие истории. Слушаем первую: Ник Кейв как бы невзначай обиделся на Джима, после того, как во время прогулки по берлинским порношопам продавцы принимали их за братьев, что привело его в ужас: “Нет, я совсем не похож на эту белобрысую гадину”, – иронизировал Кейв, все же, на мой взгляд, похожий на Джима.
Ник Кейв в фильме “Джони - Замша” (1991) реж. Том Ди Чилло
Еще более забавную историю на эту тему позже расскажет и Том Уэйтс. Произошла она шесть месяцев спустя в одном баре где-то в Северной Калифорнии. К нему подошел незнакомый тип и спросил: «Вы Том Уэйтс, верно?» «Я хочу с вами поговорить», - продолжал этот парень. На что Том естественно довольно агрессивно ответил: “Какого черта ты хочешь со мной поговорить? Я не знаю тебя”. Парень спросил: “Вы не расскажете мне, что это за клуб такой - «Сыновья Ли Марвина»?” “Ну хорошо, это закрытый клуб, и я не намерен о нем распространяться. Что с тобой?” - спросил Том. На что неизвестный парень ответил: “Я реальный сын Ли Марвина!!!…”
Джим и Том.
Но вернемся к Джиму…
В то время у каждого в Нью-Йорке была своя группа. Идею, летавшую тогда под сводами небоскребов, можно было сформулировать так: неважно было быть обязательно первоклассным музыкантом, главное – настрой. И Джим не остается в стороне и под конец 70-х (78 – 79-й) сбивает группу под названием "Del Byzanteenes", где играет на синтезаторе и необычно настроенной гитаре, а также отвечает за вокал. Большой друг Джима еще со времен учебы в Колумбийском, Люк Санте, писатель, критик, актер (играл в дебюте Сары Драйвер), а также автор лирики нескольких песен группы, охарактеризовал "Del Byzantines" так: "Группа, которая очень беззаботно смешивала высокое и низкое, виртуозность и дилетантство, калипсо и научную фантастику, звон кастрюль, гудение и the Supremes…” Убедиться можете сами, посмотрев это безумие:
http://www.youtube.com/watch?v=zgzR0xjA ... ed&search=
(В качестве почетного гостя – Джон Люри и его саксофон.)
На одном британском лейбле музыканты записывают пару альбомов, имевших скромный успех в далекой Югославии. Но большого успеха на панк-сцене Нью-Йорка они, увы, не добиваются, и в начале 80-х группе приходит конец. Правда, по мнению одного критика "Del Byzanteenes" проложили путь таким британским группам, как "Echo & The Bunnymen" и "New Order". А великий Вим Вендерс использует несколько композиций коллектива в своем киношедевре “Положение вещей”. Сейчас группа представлена на недавно вышедшем сборнике нью-йоркского андеграунда (или как принято называть это течение - no wave) - New-York Noise 2 \ Various. ( http://recordings.ru/release/?rid=206750 )
“Я немузыкальный музыкант из Нью-Йорка”? – именно так просил называть себя Джим. Впоследствии в картинах Джармуша будет занята масса музыкантов на главных ролях. “то все интуиция, - отговаривается Джимми. – Наверное, некоторым кажется, что я рассуждаю так: «Гм… кого бы из музыкантов затащить на съемочную площадку?» Уверяю вас, это происходит совершенно иначе”.
“The Del Byzanteenes” в полном составе: Джос Браун (Percussion, Drums), Дэн Браун (Drums, Percussion), Джим Джармуш (Vocals, Keyboards), Филипп Хаген (Bass) и Фил Клейн (Vocals, Guitar).
Джимми, с детства грезящий стать поэтом, параллельно учебе в университете продолжает писать стихи. Успеха на этом поприще он, увы, так и не достиг. Но желания стать режиссером по-прежнему не было. Поэзия же будет занимать непосредственное место в кинематографе Джармуша. Джармуша – режиссера будут нарекать маргинальным поэтом эмигрантов и певцом одноэтажной Америки. Эстетика его картин будет пронизана то цитатами из Книги самурая XVIII века – "Хагакурэ" (“Пес-призрак: путь самурая”), то навеяна влиянием английской поэзии - в 95-м году, в той самой картине, английский поэт и мистик Уильям Блэйк станет героем “одного путешествия сквозь зеркало воды”. Не забудет Джимми и про родную поэзию: так итальянский эмигрант в исполнении Роберто Бениньи, в картине “Вне закона” будет цитировать знаменитого американского поэта, медитативного лирика Роберта Фроста.
ЖИВИ и РАДУЙСЯ жизни, ТВОРИ и СМОТРИ кино.
